Мать поджала губы, хотя именно родители захотели, чтобы сын называл их по именам.

– Не надо злиться, Орландо.

– Я не злюсь. – Он понял, что по-настоящему это и в самом деле так. Иногда, конечно, бывает. Но сейчас он был разгневан и напуган, только сам не понимал почему. Наверное, из-за сна, подробности которого уже начали испаряться… из-за ощущения, что кроме сна от него ускользает и нечто иное. Орландо глубоко вздохнул. – Извини. Мне просто… приснился страшный сон.

Мать подняла стойку капельницы – ворочаясь в постели, он опрокинул ее к стене – и убедилась, что игла на месте и надежно закреплена.

– Доктор Ван сказал, что к концу недели она уже не потребуется. Приятно, правда? – То был ее способ извиняться, и Орландо попробовал принять ее извинение вежливо.

– Да, приятно. – Он зевнул. – Попробую уснуть. Извини, что шумел и разбудил тебя.

Мать накрыла ему грудь одеялом и на мгновение прижала к его щеке прохладную ладонь.

– Мы… я просто встревожилась. И больше никаких дурных снов. Обещаешь?

Орландо соскользнул пониже, нащупал пульт и придал верхней части кровати более удобное положение.

– Хорошо, Вивьен. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Орландо. – Мать секунду помедлила, потом наклонилась и поцеловала его перед уходом.

Орландо задумался, не включить ли ночник и почитать, но передумал. Осознание того, что мать услышала его тревогу даже из соседней комнаты, делало темноту чуть более уютной, чем обычно, к тому же ему было о чем поразмыслить.

Например, о городе. Об этом таинственном месте, про которое в Срединной стране даже не осталось записей. Он вторгся в сон Орландо, как прежде вторгся в мир Таргора. Но почему это нечто, наверняка не более чем случайная помеха при передаче сигнала или хакерская шуточка, кажется ему таким важным? Он уже давно перестал верить в более практические чудеса, поэтому что может означать для него это чудо? И есть ли у него смысл вообще, или это попросту дурацкая случайность, которая теперь магнитом притягивает его страх и практически заброшенную надежду?

В доме было тихо. Отца способен разбудить разве что взрыв, а мать за это время уже, наверное, снова погрузилась в более чуткое и беспокойное забытье. Орландо остался в темноте наедине со своими мыслями.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/МУЗЫКА: Христос играет для немногих счастливцев.

(Изображение: крупный план собачьей головы.)

ГОЛОС: Иоганн Себастьян Христос неожиданно появился на местном сетешоу своего любимого города – Нового Орлеана…

(Изображение: голова пса, человеческие руки.)

ГОЛОС:… Музыкант-затворник впервые появился на людях с тех пор, как в прошлом году трое членов его группы «Светловолосая сучка» погибли во время чрезвычайного происшествия на концерте…

(Изображение: танцующий человек в маске пса, на заднем плане – экран, показывающий пожар на сцене.)

ГОЛОС: Христос исполнил три песни для потрясенной аудитории под аккомпанемент записи трагического случая…

Глава 11

Во чреве зверя

Рени обернулась, нервно оглядывая толпу, которая заполняла балконы, идущие по стенкам бездонного колодца. Ксаббу не отвечал, но, быть может, виновато тут оборудование? Может, он просто сошел с линии, и это ее система не в порядке, раз показывает наличие ведомого? Если бы только все оказалось так просто…

Толпа, пусть редкая, подавляла. Хохочущие бизнесмены в изящных, твердых как сталь телах отталкивали Рени, проходя, – их первоклассное оборудование и тугие кошельки позволяли создать невидимый, но вполне реальный барьер, отделявший их от простонародья. Несколько явных туристов в рудиментарных симах бесцельно бродили, ошеломленные, пока толпа носила их от одного края тротуара к другому. Фигуры поменьше, слуги и агенты, сновали под ногами, торопясь исполнить повеления хозяев. Сколько могла судить Рени, Ксаббу среди них не было, но поиски ее затруднялись как раз обыденностью его сима – она насчитала вокруг больше десятка подобных фигур, глазея по сторонам и пытаясь одновременно не заступать дорогу важным шишкам.

Но даже если Ксаббу неподалеку, без аудиосвязи найти его почти невозможно, а Стримбелло появится через несколько секунд. Надо бежать, скрыться – но куда? Как бы она ни пряталась, схорониться внутри «Мистера Джи» от одного из владельцев клуба невозможно. Ведь толстяк заявил, что знает ее, знает, кто она на самом деле. Может, уже сейчас они выходят на ее индекс, связываются с политехом и требуют, чтобы ее уволили… кто может сказать?

Только сейчас она не может позволить себе волноваться. Ей надо найти Ксаббу.

Может, он и правда сошел с линии, охваченный отвращением к гротескному шоу Желтой залы? Может, уже расстегивает постромки упряжи и ждет, когда вернется Рени? А если нет?

По лицам окружавших Рени пробежала рябь удивления. Большая часть зевак обернулась к входу в Желтую залу. Рени последовала их примеру.

За ее спиной воздвиглось нечто огромное, гигантский шар размером больше четырех или пяти обычных симов, который все рос. Бритая башка вертелась, как танковая башня, черные глазки, как стволы пулеметов, оглядели толпу и остановились на Рени.

То, что назвалось Стримбелло, улыбнулось.

– А вот и ты.

Рени обернулась, сделала шаг, другой – и кинулась через перила. Набрав максимальную скорость, она скользила между неспешно падающими посетителями, как щука среди ленивых рыбешек. Колодец был просмотровым устройством, а не аттракционом, падение все равно оставалось медленным, но она и не собиралась обгонять толстяка: тот все равно лучше нее ориентировался в «Мистере Джи». Ей достаточно было выйти из его поля зрения, выиграть время для более эффективного маневра.

– Случайно, – приказала она.

Колодец и тысячи симов, плывущих в нем, как пузырьки шампанского, смазались и исчезли, сменившись свалкой тел, на сей раз обнаженных, хотя атрибуты некоторых симов Рени не приходилось видеть на живом теле. Бархатистые складки стен из темно-красной плоти испускали тусклый, рассеянный свет. От пульсирующей музыки у Рени задрожали наушники. Из ближайшей груды тел вынырнуло пугающе расплывчатое лицо сима, выпросталась рука, поманила и исчезла.

– О нет, – пробормотала она.

Сколько из этих тел принадлежали на самом деле несовершеннолетним, детям вроде Стивена, которым небрежность администрации позволила проникнуть сюда и погрузиться в здешнюю грязь и мерзость? А в Желтой зале – сколько детей было там? Тошнота скрутила желудок.

– Случайно.

Перед Рени простиралась огромная арена, чей противоположный конец терялся вдали. Перед глазами поплыли голубые, как газовое пламя, буквы незнакомой письменности; слова, которые наговаривал в наушники бестелесный голос, тоже были ей непонятны. Мгновением позже программа-переводчик считала ее индекс и переключилась на английский. Картинка вздрогнула.

– … Выберите, в какой игре вы желаете участвовать: в командной или одиночной.

Рени молча смотрела, как за завесой огненных букв появляются человекоподобные фигуры в шипастых шлемах и сверкающей броне; в щелях забрал горели глаза.

– Вы выбрали индивидуальные соревнования, – с легкой ноткой одобрения произнес голос. – Игра начинает генерацию противников…

– Случайно.

Рени двигалась по залам все быстрее и быстрее, надеясь оставить свой след в таком количестве извращений, что Стримбелло придется потрудиться, чтобы засечь ее напрямую. Она прыгнула и…

Озеро, окруженное лениво покачивающимися пальмами. Повсюду на камнях загорали гологрудые русалки, причесывались и качались в такт томному пению электрогитарных струн.

Прыжок.

Длинный стол, пустое кресло во главе. За столом сидит дюжина мужчин в хитонах, большинство бородаты. Один вскакивает, улыбаясь, и восклицает: «Садитесь, повелитель!»

Прыжок и снова прыжок.

Комната, заполненная тьмой, только звезды мерцают вместо крыши, и светятся в полу багровые разломы. Кто-то или что-то стонет.