Его изумленный мозг еще осознавал внезапный перенос из помещения с гигантскими механизмами в этот безупречный стасис, и тут мир резко ожил. Замелькали цвета. Твердое стало воздухом, а воздух – водой, проглотившей Пола с мощным холодным всхлипом.

Он заметался. Легкие у него были полны воздуха, но уже начали болеть. Его окружала влажная, ледяная и вязкая чернота, в которой не ощущалось ни верха, ни низа. Он заметил тусклое желтое сияние, похожее на солнечный свет, и двинулся на него, извиваясь угрем. На мгновение его окружил свет, затем он снова очутился во мраке, но на сей раз холод оказался убийственным. Он опять увидел свет – прохладную голубизну – и стал пробираться к нему. Поднимаясь, он видел тонкие вершины темных деревьев и серое облачное небо. Затем его рука на что-то наткнулась. Он бил ногами, задрав лицо к свету, царапал пальцами, но между ним и воздухом находилось что-то твердое, делавшее его пленником ледяной воды.

Лед! Он ударил по нему кулаками, но не сделал даже трещинки. Легкие уже были наполнены раскаленными углями, а голова – расплывчатыми тенями.

Сейчас он утонет. Неизвестно где. И никогда не узнает почему.

«Знание умрет вместе со мной. Знание о граале». Бессмысленная мысль сверкающей рыбкой проплыла в глубинах угасающего сознания.

Вода высасывала тепло из тела. Он не ощущал ног. Пол прижался лицом ко льду, моля о воздушном кармане, но крошечный вздох лишь добавил влажного холода. Дальше бороться бессмысленно. Он открыл рот, намереваясь заполнить легкие водой, которая положит конец мучениям, но в последний момент сделал паузу, пытаясь рассмотреть нечто темное, заслонившее от него небо, и тут лед, облака и небо обрушились на него, отшвырнули и выдавили воздух из напрягшегося тела. Он непроизвольно ахнул, и в легкие хлынула вода.

Занавес колыхался желто-оранжевым полотном. Пол попытался рассмотреть его получше, но не смог. Как бы напряженно он ни вглядывался, полотно оставалось мягким и словно бесплотным. Он закрыл глаза, дал им секунду отдохнуть и попробовал снова.

Он ощутил, как его что-то коснулось, но ощущение было необычно отстраненным, словно его тело вытянулось на невероятную длину, а касаются какой-то очень отдаленной его части. Может, его… он не мог вспомнить слово, но увидел вместо него госпитальную палату, почувствовал запах спирта, резкую слабую боль, напоминающую укус насекомого…

«Анестезировали». Но зачем?.. Неужели он…

Река. Он попытался сесть, но не смог. Деликатные прикосновения, столь мягкие и отдаленные, не прекращались. Он снова вгляделся в занавес и наконец догадался, что смотрит на огонь. Казалось, его голова соединена с телом всего несколькими нервами: он ощущал что-то под собой, мог сказать, что это грубая и неудобная поверхность, но почти не чувствовал онемевшего тела, и неудобство это можно было считать условным. Он попробовал заговорить, но выдавил лишь несколько слабых звуков.

Словно вызванное заклинанием, в поле зрения перпендикулярно линии взгляда появилось лицо – бородатое, с кустистыми бровями. Карие глаза, глубоко утопленные в глазницы, были круглыми, как у совы.

– Ты замерз, – произнесло лицо низким спокойным голосом. – Почти насмерть. Мы тебя согреем. – Лицо отодвинулось.

Пол собрал все мысли, какие смог. Он снова выжил, во всяком случае, пока. Он помнил свое имя и все, что к нему вернулось в зале со знаменем на стене. Но то, где он был, до сих пор ускользало из сознания, а место, где он очутился сейчас, стало новой загадкой.

Он попытался сесть и не смог, зато ухитрился перекатиться на бок. К телу начали возвращаться ощущения, покалывание в ногах быстро усиливалось – его попеременно сотрясали дрожь и болезненные спазмы. Зато теперь он сумел заглянуть за полотнище огня, хотя и не сразу опознал то, что открылось его глазам.

Тот, кто с ним говорил, и еще пять-шесть таких же бородатых круглоглазых мужчин сидели полукругом возле костра. Над ними нависала каменная крыша, но сидели они не в пещере, так что каменный потолок был, скорее всего, нависающим козырьком скалы. Снаружи виднелся мир почти безупречной белизны, мир глубокого снега, тянущегося до далекой зазубренной линии гор. У подножия холма, примерно в полумиле от них, вилась серая лента замерзшей реки, на которой чернела полынья, откуда его вытащили.

Он посмотрел вниз. Тот, кто говорил, теперь срезал мокрую одежду Пола листовидным куском черного камня. У мужчины было мощное тело, широкие ладони и плоские пальцы. Всю его одежду составляли шкурки различных животных, скрепленные веревочками из сухожилий.

«Неандертальцы. Пещерные люди, а здесь каменный век или нечто вроде того. Какой-то дурацкий музей – только я в нем живу. Пятьдесят тысяч лет от всего, что мне знакомо». Его пронзила тоска. Да, он был жив, но каким-то образом потерял свою жизнь – настоящую жизнь – и обречен неизвестно ради чего бесконечно бродить по жуткому лабиринту псевдомиров. В глазах набухли слезы, скатились по щекам. Даже дрожь и боль пробуждающихся нервов стихли, пересиленные ошеломляющим ощущением абсолютной утраты.

«Гэлли пропал. Ваала пропала. Моя семья, мой мир – все пропало».

Он перевернулся лицом вниз, прикрыл лицо ладонью, прячась от взгляда бородатого мужчины, и зарыдал.

К тому времени, когда каменный нож избавил его от последнего лоскута рубашки, Пол уже мог сидеть. Он подполз чуть ближе к огню. Кто-то из спасителей протянул ему мохнатую шкуру, воняющую жиром и дымом, Пол с благодарностью взял ее и закутался. Крупная дрожь постепенно сменилась слабым, но непрерывным ознобом.

Мужчина с ножом поднял все еще заледеневшую одежду Пола и со странной встревоженной заботливостью отложил кучку лоскутов в сторону. Когда он это проделывал, что-то с щелчком ударилось о камень и, поблескивая, покатилось. Пол пригляделся, поднял вещицу и повертел в пальцах, любуясь искорками огня, отражающимися в золотых гранях.

– Мы увидели тебя в воде, – сказал мужчина с ножом. – Мы думали, что ты животное, но Птицелов понял, что ты не животное. Мы вытащили тебя из воды.

Пол крепко сжал в кулаке золотую арфу. Она потеплела, и тут послышался нежный голос, заставив его вздрогнуть от неожиданности.

«Если ты это нашел, значит, спасся». Пол огляделся, боясь, что его спасители испугаются, но они продолжали разглядывать его с прежним слегка тревожным участием. Через секунду он понял, что они не слышат голоса, и тот звучит только для него. «Знай же, что ты пленник. Ты не в том мире, в котором родился. Все вокруг тебя ненастоящее, и все же окружающие тебя предметы могут тебя ранить или убить. Ты свободен, но тебя станут преследовать, а я могу тебе помочь только в твоих снах. Ты должен ускользать от погони, пока не отыщешь других, которых я посылаю. Они станут искать тебя на реке. Они узнают тебя, если ты скажешь, что с тобой говорила золотая арфа».

Голос смолк. Когда Пол разжал кулак, золотая вещица исчезла.

– Ты не речной дух? – спросил мужчина с ножом. – Птицелов думает, что ты утопленник, вернувшийся из страны мертвых.

– Страны мертвых? – Пол уронил голову на грудь, ощутив, как наваливается на него утомление – тяжелое, точно нависающий над головой каменный свод. Внезапно он хрипло рассмеялся – мужчины попятились, что-то бормоча и перешептываясь. Перед глазами все расплылось из-за слез. – Страны мертвых. Похоже, так оно и есть.

СЕТЕПЕРЕДАЧА/СПОРТ: ТМФ делает олимпийский «жест доброй воли».

(Изображение: олимпийский/ТМФ флаг развевается над Афинеумом в Бухаресте.)

ГОЛОС: Для разрешения своего спора с Международным олимпийским комитетом и правительством Валахской республики «Телеморфикс, инк.» сделала так называемый «жест доброй воли». Взамен названия «Олимпийские игры „Телеморфикса“ в Бухаресте», на котором первоначально настаивала корпорация, они будут официально называться «Олимпийские игры в Бухаресте, спонсируемые „Телеморфиксом“».